Пользовательское соглашение
ГлавнаяО проектеГалерея картинЖивописьдизайн интерьераКиноВход

Лучшие комедии 20 и 21 веков, китайская живопись

Добро пожаловать на наш сайт! Сайт существует с 2006 года, множество энтузиастов приложило руку к его созданию и наполнению, чтобы предоставить вам увлекательные обзоры фильмов, интересные статьи о стилях интерьера и дизайне, а также захватывающие рассказы о картинах, художниках, музеях и необычных местах для путешествий.

Наши обзоры фильмов предоставляют глубокий и всесторонний анализ отдельных кинолент. Мы рассматриваем не только сюжет и актерскую игру, но и кинематографическую технику, музыкальное сопровождение и общую атмосферу фильма. Будь то новинки или классика, мы стараемся предоставить вам полное представление о фильме.

Наши статьи о стилях интерьера и дизайне помогут вам воплотить в жизнь ваши самые смелые идеи для дома. Мы делимся советами по подбору мебели, цветовой гаммы, освещения и аксессуаров, чтобы создать гармоничную и уютную обстановку. Вы узнаете о различных стилях интерьера, их особенностях и какие элементы помогут вам воплотить выбранный стиль.

Не только фильмы и дизайн, мы также рассказываем о картинах и художниках, которые вдохновляют мир искусства. Мы предлагаем интересные истории о знаменитых произведениях и талантливых художниках. Кроме того, мы погружаемся в мир музеев и подробно рассказываем о самых удивительных и необычных местах для путешествий, где можно насладиться прекрасными произведениями искусства.

Женский портрет в конце XIX века в России


 

 

…Дыша духами и туманами, она садится у окна…

Александр Блок «Незнакомка» (1906)

История русской портретной живописи – уникальное явление в истории мировой культуры в целом, ведь своими корнями она уходит в православную иконопись и питается плодородной почвой глубоко религиозной духовности. Если в Западной Европе искусство портрета восходит к греко-римским античным образцам, то есть – в дохристианские времена, то в России изначально образцами для создания портретов служили именно принципы иконописи.

Здесь можно было бы, конечно, и поспорить, все-таки и русские портретисты были хорошо знакомы с античной культурой, копировали многочисленные «антики» - учились рисунку, изображая греческие и римские скульптурные портреты и статуи древних божеств. Но, оттачивая владение техническими приемами живописи по западному образцу, во внутреннем содержании художники оставались всеми нитями связанными с православной духовностью, и телесность изображений, столь свойственная европейским шедеврам живописи, отходила на второй план. Первые портреты в истории русской живописи появились сравнительно (в исторической перспективе) недавно – в XVII веке. Они получили название – «парсуна». Одна из первых «парсун» - «Портрет царя Федора Иоанновича» начала XVII века, из коллекции Государственного исторического музея в Москве. Как нетрудно догадаться название «парсуна» – от слова «персона». Тогда это было невиданное новшество – изображались реально существующие люди, а не иконописные библейские образы и сцены.

В прежние времена считалось недопустимым эгоизмом изображать современников. Однако же, неслучайно между художниками бытует мнение, что любая картина – это автопортрет. Как бы ни желал художник быть объективным, отречься от своего «эго» во имя чистоты образов, все равно, в каждом произведении он выражает себя, одухотворяет все собственной духовной энергетикой. В искусстве русского портрета – авторское начало переплетается с проникновением художника в глубины внутреннего мира и с желанием выразить ту искру Божию, что изначально заложена в каждом человеке. Это заметно уже в тех самых похожих на традиционные иконы «парсунах», имена авторов которых, к сожалению, канули в лету. И в последующие века, когда в русском искусстве стали превалировать западноевропейские академические принципы, а затем – тенденции романтизма и реализма, русское портретное искусство не утрачивало своей православной основы в глубине внутреннего содержания образов. Особенно проявилось это в желании узреть «свет Божий» в потемках человеческой души, в коей земное, телесное и мирское непременно озарено живой духовностью. Идеи поиска «искры Божией» в земном мире всегда были близки православной культуре, но своей кульминации они достигли во второй половине XIX века, когда именно они стали ключевым аспектом в исканиях творческой интеллигенции – вспомним выдающиеся произведения Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого.

Яркими, своеобразными, то поражающими своей внутренней силой, то трогающими своей ранимостью, то удивляющими экстравагантностью предстают перед нами образы женщин, созданные художниками конца XIX века. Пожалуй, при всем разнообразии характеров, темпераментов, внешних качеств изображаемых на портретах женщин, главное свойство, что их объединяет, можно назвать словом «марийность», то есть в каждой женщине художник (осознанно или нет) выражает нечто такое, что роднит её с библейской Марией… Только вот с какой именно – Девой Марией или же Марией Магдалиной, спросит внимательный читатель и будет совершенно прав. Но нет на это однозначного ответа – ведь в женской природе переплетаются сущности обеих. Да, а поскольку, искусство конца XIX века тяготеет к реализму, то и свойство «марийности» - отображение обоих начал, и загадочной чистоты, непорочности, и грешности, мирской слабости, которая искупается силой божественного всепрощения и милосердия. Дилемма между образами Девы Марии и Марии Магдалины подспудно присутствует и в женских образах, созданных мастерами слова – например, хрестоматийная Сонечка Мармеладова. Вспомните, сколько в её жизни грязи земного греха и сколько силы самопожертвования! Или Настасья Филипповна – то демоническая женщина, то воплощение сострадания, милосердия и чуткости. В портретном искусстве, особенно – в женских образах, созданных в конце XIX века, реалистические принципы не сводятся до копирования натуры и отображения психологических качеств, они тесно связаны со всей сложностью философско-религиозных и интеллектуальных исканий, которые царили тогда в среде творческой интеллигенции.

Образ таинственной незнакомки, воспетый Александром Блоком в 1906 году, словно предвосхитил своей картиной И. Н. Крамской в своей картине 1883 года. Не она ли это - «медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна». Словно дежавю, вспоминаются строки из стихотворения А. Блока при взгляде на знаменитую картину И. Н. Крамского.

 

И. Н. Крамской. Неизвестная. 1883 г.

И. Н. Крамской. Неизвестная. 1883 г.

 

Женщина с портрета несколько надменно смотрит на зрителя, с высоты своей кареты. Кто она и куда она едет? Мы можем только догадываться, строить собственные выводы и предположения. Может, она дама полусвета, спешащая на бал, может – невеста или жена какого-нибудь чиновника или купца. Так или иначе, её социальное положение не должно по мысли художника интересовать зрителя. Если в XVIII веке отображение социального положения в любом портрете считалось совершенно необходимым, то в конце XIX века на первом плане – личность, со всей сложностью внутренней духовной жизни и с неповторимостью индивидуальных черт внешности. И сам И. Н. Крамской в начале своего творческого пути стремился передать социальное положение, но все же, и в ранних его женских портретах превалировало одухотворенное размышление над индивидуальностью и неповторимостью женской красоты.

Каждый раз модель словно бы диктовала художнику новый подход, и мастеру приходилось искать подходящий художественный язык для правдивого воплощения портретного образа и для достижения глубины проникновения в духовный мир модели.

Так, в портрете Е. А. Васильчиковой (1867 г.) художник передает очарование женственности, чистоту юности, вдохновляющую энергетику красоты и внутренней душевной гармонии.

 

И. Н. Крамской. Портрет Е. А. Васильчиковой. 1867 г.

И. Н. Крамской. Портрет Е. А. Васильчиковой. 1867 г.

 

 Приглушенные тона бардового и коричневатого фона вызывают в памяти работы старых мастеров, но непосредственность и естественность её фигуры, изящная небрежность жеста, выразительная проницательность взгляда – все это говорит о новых для того времени реалистических тенденциях в искусстве.

В портрете же «Незнакомки» реалистические принципы несколько растворены и одухотворены отголосками неоромантических веяний и поэтичной таинственностью. Приверженность И. Н. Крамского реалистическому течению в живописи (а он был видным представителем знаменитого Товарищества передвижных художественных выставок) проявляется здесь в абсолютной выверенности композиции, в которой все подчинено созданию возвышенно-замкнутого образа. Плавная линия силуэта незнакомки, правильный овал её лица концентрируют на себе внимание зрителя, а четко очерченное пространство, замыкаемое спинкой кареты, неотделимо от пластически-объемной моделировки. 

Хотя перед нами и обобщенный образ «незнакомки», но как поразительно индивидуальны черты её лица. В её взгляде то ли презрение, то ли сострадание, то ли грусть, то ли холодность – загадка. Мастерски решен колорит картины, помогающий нам – нет, не разгадать эту загадку, а бесконечно восхищаться невозможностью её разгадать. Темно синий бархат и шелк её одежды – как намек на соседство в её образе бархатной нежности и холодности шелка – подчеркивают благородную бледность кожи и естественную красоту румянца. Золотистая спинка открытой кареты добавляет в колорит картины теплоту, но блики и отсветы словно бы приглушают теплые оттенки, подчеркивая как холодность погоды, так и странную внутреннюю холодность модели, вызванную наносными влияниями светской моды или же какими то глубоко личными переживаниями. Фигура женщины ярко выделяется на фоне запорошенного снегом города, и только белые перья на шляпе зрительно связывают её с окружающим пространством. В её образе сквозит тоска одиночества, она – идеал, которому чужд бренный мир, и, в то же время, она – всего лишь краем глаза подсмотренный образ современницы художника. И. Н. Крамской передает нам в этом произведении и свою грусть, вечную тоску художника по идеалу и совершенству, - словно бы вдохновение, совершенство едва уловимому, мимолетному. Ещё мгновение, и невидимый кучер погонит лошадей, и карета, везущая незнакомку в неизвестность, растает и исчезнет в снежной пелене… Да, красавица исчезнет, но останется мечта, запечатленная на века чуткой кистью мастера.

Однако же, не стоит думать, что во вторую половину XIX века художники только и вдохновлялись образом незнакомок, таинственностью женской души, внутренней загадкой. Очень активно в этот период проявила себя и противоположная тенденция – изображение женщин социально активных, деятельных, сильных, даже мужественных и несколько грубоватых. После отмены крепостного права и целого ряда реформ, стремительными темпами стала повышаться роль женщин в общественной жизни. И художники этого периода мастерски передают нам образы женщин, исполненные ощущения собственного достоинства, значимости, гордости, силы и независимости.

Так, на картине К. Е. Маковского 1879 года перед нами – владелица старинной усадьбы Качановки, расположенной на границе Полтавской и Черниговской губерний. Софья Васильевна Тарновская – жена весьма влиятельного украинского мецената и коллекционера Василия Тарновского, страстного любителя искусства, увлеченного музыкой (он даже владел собственным оркестром и театром) и литературой, и, конечно же, живописью. Он и пригласил художника погостить в своей усадьбе, а заодно – и написать для него ряд картин, среди которых – портрет своей любимой жены, активно поддерживавшей деятельность мужа и разделявшей его интересы. Художник раскрывает зрителям скрытые черты характера модели.

 

женский портрет конца 19 века - К. Е. Маковский. Портрет С. В. Тарновской. 1879 г.

К. Е. Маковский. Портрет С. В. Тарновской. 1879 г.

На портрете – статная, уже немолодая, но волевая женщина. В её взгляде некоторая надменность сочетается с душевной мягкостью, свойственной провинциальным женщинам, не очерствленным выхолощенной светской суетой столичных городов. Темно-бардовая ткань, служащая фоном, напоминает театральные кулисы – вполне возможно, С. В. Тарновская позировала художнику в помещении усадебного театра. А художник, в свою очередь, напоминает зрителям, сколь похожа наша повседневная жизнь на сценическое действо. Темно-зеленый цвет ткани одежды в некоторых местах художник доводит до глубокого черного цвета, тем самым подчеркивая резкость падающей тени и оживляя общую светотеневую моделировку объемно-пространственных решений. В таком подходе чувствуется вдохновленность мастера шедеврами Рембрандта. И по своему чуткому психологизму К. Е. Маковский близок прославленному голландскому живописцу. В спокойствии жестов и статности осанки ощущается внутренняя уверенность и особое природное, а не наигранное, благородство души. Немного вздернутый носик свидетельствует о проявлении капризности, но в общей мягкости черт лица читается простота и умиротворенность.

Ярким примером реалистического женского портрета рассматриваемого периода является «Портрет Ольги Сергеевны Александровой-Гейнс», созданный И. Е. Репиным в 1890 году. Художнику явно интересен образ этой женщины, словно бы воплотивший новые социальные реалии того времени: перед нами деятельная, волевая, сильная, даже в какой-то степени суровая женщина, осознающая свою важность и без сомнения гордая этим. И. Е. Репин, представитель прогрессивного Товарищества передвижных художественных выставок, тяготел в своих работах к жанровому началу. В созданных им портретах практически не встречается нейтральный фон, - он изображает модель в типичном для нее окружении, чтобы глубже раскрыть её внутренний мир, показать зрителю атмосферу, среду, с которой модель находится в неразрывной связи. Здесь фон разработан И. Е. Репиным как нельзя более детально.

 

 

И. Е. Репин. Портрет О. С. Александровой-Гейнс. 1890 г.

И. Е. Репин. Портрет О. С. Александровой-Гейнс. 1890 г.

 

Позолоченная рама картины, скатерти и ковры, расшитые золотой нитью, золоченые переплеты книг на столе, - все это создает атмосферу роскоши, восточного шика, столь близкого вкусу дочери казанского купца С. Е. Александрова. Красота купеческого зажиточного быта с огромным вниманием показана художником. Его пытливый взгляд не упускает из виду и привезенные из дальних стран вещи. Наше внимание привлекает, например, гигантская декоративная перламутровая раковина на стене, вероятно, из Юго-Восточной Азии, или же прекрасный иранский ковер, напоминающий изысканность колорита персидских миниатюр. Будучи за мужем за военным инженером генералом-губернатором Казани А. К. Гейнсом, Ольга Сергеевна активно занималась благотворительностью и коллекционированием картин и гравюр русских и иностранных художников. Произведения И. Е. Репина отличает, в чем нетрудно убедиться на рассматриваемом здесь примере, способность увидеть человека во всей сложности его внутреннего мира и своеобразии внешнего облика.

В колористическом решении этого портрета особенно поражает нас обилие различных золотистых оттенков, то «кричащих», словно бы вспыхивающих на свету, то спокойно мерцающих, то приглушенных и едва различимых, плавно переходящих в другие тона. Черный бархат платья не только ловко скрывает полноту фигуры женщины, но и делает её силуэт отчетливо читающимся в контексте сложно выстроенного художественного пространства фона. Динамика живописного почерка отчетливо проступает в передаче орнаментов – И. Е. Репин не передает их точно, не уподобляется авторам старинных персидских миниатюр, а крупными мазками намечает изгибы орнаментальных линий, донося до зрителя не графичность их образа, а особую подвижность и выразительность, музыкальность и поэтичность, что сродни изысканному ритму восточной поэзии.

Витиеватые линии орнаментов на скатерти, на ковре, на переплетах книг создают подвижный размеренный ритм, а силуэтная линия словно бы подчиняет себе этот ритм, концентрируя зрительское внимание. Костюм героини кажется неуместно строгим на столь ярком и тщательно разработанном фоне, увлекающем наш взгляд разнообразием узоров и эффектной роскошью. Однако, сложность кружевных узоров воротника и рукавов словно бы вторит линиям орнаментов, которыми так богат фон. Стоит обратить внимание на постановку фигуры. Поза выражает внутреннюю твердость характера, уверенность в себе, спокойствие и самодовольство. Перед нами волевая, независимая, несколько грубоватая, но творческая натура. Похоже, что она была левша – ведь веер она держит в левой руке. А это так же признак неординарности, самостоятельности и творческого начала. Правой рукой Ольга Сергеевна подпирает голову, будто бы отягощенную множеством размышлений, а левая рука – рука человека, привыкшего давать указания, держит сложенный веер, опущенный вниз. Ольга Сергеевна словно бы задумалась на несколько минут, присела отдохнуть, но ещё мгновение – и она взмахнет веером, но не чтобы кокетливым жестом водить вокруг лица с манерами салонной барышни, а чтобы давать распоряжения в своих владениях, используя его как указку и подчеркивая значимость и эмоциональную выразительность своих слов.

Черты лица на первый взгляд могут показаться грубыми. Однако же, при внимательном рассмотрении мы заметим не только сильный интеллект, купеческую расчетливость, силу воли, но и легкую грусть, и усталость во взгляде. Гордость, надменность и некоторая холодность не заслоняют естественную женственность, а придают ей особый вкус. Эта женственность – в аккуратности прически, в блеске глаз, в чуть приподнятых изгибах бровей, в припухлости губ и в едва уловимом румянце щек. За холодной и расчетливой хозяйкой И. Е. Репин сумел рассмотреть чуткую женскую душу, в основе своей, конечно же, мягкую и ранимую, но умело замаскированную суровостью, непреклонностью и нарочитой деловитостью. Портрет Ольги Сергеевны, созданный выдающимся русским живописцем, отличается человечностью, поэтичной и одновременной реалистичной выразительной глубиной, непревзойденностью мастерства и поразительной силой таланта.

Лиричный и загадочный мир чувств и переживаний женщины отображает в своем творчестве В. А. Серов, смело открывший новые возможности живописной выразительности красок, сочетая во многих своих работах импрессионистическую свежесть и непринужденность стремительных мазков с высокой степенью реалистического обобщения и четкости передачи натуры, с правдивой жизненной убедительностью создаваемых образов. Световоздушная среда в его портретах создает эмоционально насыщенное пространство, гармонирующее с внутренним миром модели. В рассматриваемых нами здесь портретах мы без труда замечаем всё пронизывающий свет, легкий и серебристый, смягчающий пластическую форму и обогащающий палитру многообразием оттенков. Подобно французским импрессионистам, В. А. Серов насыщает светоносной силой каждый мазок своей кисти. В портрете З. В. Мориц, написанном в 1892 году, В. А. Серов словно бы «согревает» светом в общем-то холодноватый колорит. Фиолетовый цвет в гамме считается самым холодным, в противоположность красному – самому «теплому», даже – «горячему», цвету. Но холодный фиолетовый фон насыщен множеством отсветов, так называемых «рефлексов», которые привносят мажорные ноты в общее меланхолично минорное, проникнутое тонкой лиричной грустью, звучание колорита. Цвета увидены художником в их изменчивости, импрессионистической иллюзорности. Ощущение тревожной подвижности усиливается порывисто написанными перьями шали, словно бы трепещущими на холодном ветру.

 

В. А. Серов. Портрет З. В. Мориц. 1892 г.

В. А. Серов. Портрет З. В. Мориц. 1892 г.

 

Эмоциональность образу З. В. Мориц придает и светотеневое решение, и особая постановка фигуры, легкий поворот головы, чуть приподнятый вверх подбородок. Откинувшись в кресле, она обращена к зрителю. Этот момент общения со зрителем вообще составляет особенность многих портретов В. А. Серова. Портрет поражает точностью образа, остротой глаза художника, импровизационной легкостью удачно сочетающейся с высоким профессионализмом и виртуозной продуманностью колористического и композиционного решений. Игра света на ожерелье слегка оттеняет аристократическую белизну кожи. Простые и типические черты лица преображены художником – он одухотворяет их внутренней сосредоточенностью, поэтичностью, гармонирующей с общим настроением, царящим в картине.

В. А. Серов, в каждой своей работе использует принципы пленэрной живописи, подчеркивая тем самым естественность и особую изящную легкость изображений, а так же тесную связь модели с окружающим её пространством. Своим творчеством он утверждает собственное понимание образа женщины и средств его живописного воплощения. Непосредственная и дышащая красотой юности девушка предстает на картине «Девушка, освещенная солнцем».

 

В. А. Серов. Девушка, освещенная солнцем. 1888 г.

В. А. Серов. Девушка, освещенная солнцем. 1888 г.

 

Модель кажется не позирующей, а словно бы живущей в этом живописном пространстве. Колорит картины построен на гармоничном сопоставлении сближенных золотисто-зеленых, коричневатых тонов в летней природе, розоватых тонов в лице и бледно-желтоватых, а так же синих - в одежде. Белый цвет блузы девушки преображен игрой световых рефлексов, в нем словно бы радугой разлились все оттенки солнечных бликов, пробивающихся сквозь листву могучего дерева. Портрет выразителен и в силуэтном решении. Лицо очерчено пластически выразительной плавной линией, текучей, переходящей в общую линию силуэта фигуры. Здесь мы находим темпераментность письма, звучность красочной гаммы, поэтичную чувственность.

Портрет написан мастером будто бы на одном дыхании, хотя над ним работал художник целое лето, заставляя позировать свою терпеливую кузину почти каждый день. Видимая артистичная легкость и естественность достигнута художником чуткостью и мастерством, наблюдательностью и способностью удивительно тонко видеть, чувствовать и воплощать как зрительные впечатления от окружающего мира, так и внутренний душевный мир изображенной модели.

Внимательное изучение и вдумчивое отображение в творчестве многих художников и писателей того времени жизни народа, быта и нравов, выдвинуло на одно из первых мест в художественной среде того времени социально-бытовой жанр. Заметной тенденцией в живописи женского портрета изучаемого периода стал интерес художников к образам женщин из народа, а не только к «светским львицам», богатым заказчицам, или же прекрасным незнакомкам. По-сути, эти образы тоже можно назвать своего рода «незнакомками» - художники не оставили для истории их имен, они стремились создать обобщенный образ своих современниц, представительниц различных социальных слоев. Такие «портреты» - это не просто «портреты» в классическом понимании. Это «портреты – картины», близкие к бытовому жанру, достигшему к тому времени пика своей популярности. Создавая такие произведения, художники словно бы балансируют на тонкой грани между различными жанрами – портретным и бытовым.

Подчеркнутой непосредственностью и мажорной жизненной энергетикой пронизан образ продавщицы цветов, запечатленный кистью Н. К. Пимоненко.

 

 

Н. К. Пимоненко. Продавщица цветов. Конец XIX века.

Н. К. Пимоненко. Продавщица цветов. Конец XIX века.

 

Сочетание яркого синего тона одежды с изумрудной зеленью листьев лилий и белоснежными их цветками, эффект ровного солнечного освещения – средства, помогающие раскрыть человеческий образ. Фоном служит здесь залитая солнечными лучами суета улицы, художественное пространство разворачивается в глубину по диагонали, подчеркнутой линией тротуара и чередой стоящих в ряд домов, усиливая ощущение движения фигур торопящихся по своим делам или же праздно гуляющих прохожих. Румяное и обветренное лицо юной девушки привлекает взгляд зрителя своей открытостью и простотой, искрометной и естественной улыбкой, выразительностью взгляда. Она бойко продает белые лилии, словно бы символизирующие собой в данном контексте цветение и чистоту юности. Впечатление свежести, непосредственность рождения образа зачаровывает наш взгляд и навсегда остается в нашей зрительной и душевной памяти.

В таких работах проявляются гуманистические идеалы, живой интерес творческой интеллигенции к судьбам народа родной страны. Близкий к иконописи, и в то же время глубоко реалистичный и современный, женский образ воплощен Н. А. Ярошенко в портрете сестры милосердия. Строго очерченная фигура на темном фоне, аскетичные черты лица девушки, некоторая плоскостность и внутренняя замкнутость образа – все это вызывает в памяти образы православных икон. Цвета объединены в спокойном гармоничном созвучии. Изысканным колоритом, почти монохромной гаммой коричневато-серых и бледно золотистых тонов художник подчеркивает «иконописность» созданного изображения.

 

Н. А. Ярошенко. Сестра милосердия. 1886 г.

Н. А. Ярошенко. Сестра милосердия. 1886 г.

 

Облик сестры милосердия несет в себе черты собирательного, типического образа. Темное пространство озарено словно бы внезапно ворвавшимся лучом света. Здесь свет служит выразительно и легко прочитываемой метафорой – словно солнечный свет, дела этой юной хрупкой девушки озаряют жизнь многих людей, которым она помогает. В изысканно блеклой гамме портрета продуманно сопоставлены приглушенно коричневый и сероватый тон одежды, яркий красный крест и желтизна световых бликов. Художником великолепно написаны руки – натруженные и хрупкие, они суть воплощение женственности, теплоты, заботы, нежности… Она подобна святой на чудотворной иконе – ведь чудо, это же не только нечто мистическое, это может совершать любой человек, наделенной добротой душевной и желанием творить добро. Каждый день своей жизни она совершает чудо – согревает мир своей помощью, добротой своей души и ценностью своего труда.

В самом конце XIX века, на тревожном рубеже бурных для отечественной истории и драматичных веков, в 1900 году, в женском портрете все более усиливаются тенденции символизма, а реализм отходит на второй план, эпоха сменяется, и в живописи появляются новые приоритеты, стремление к раскрытию иных возможностей художественного языка. Это закономерно – ведь путь творческого поиска неисчерпаем, подвижен, и бесконечен. Все более усиливается стремление к декоративной и символической выразительности колорита, к артистизму, к игре с воображением зрителя. Образная выразительность направлена не на передачу живых ощущений и наблюдений, а ориентирована на достижение тонкого эмоционального и интеллектуального наслаждения, поэтичности и иносказательности, некоторой условности и стихотворной ритмичности, роднящей живопись с музыкой и словом.

Утонченный и загадочный образ прекрасной дамы, романтизированный и полный поэтичной стройности, создан К. А. Сомовым в его знаменитой работе «Дама в голубом платье». Это уже не та незнакомка Крамского, что казалась нам настолько естественной и живой, словно бы представшей перед нами на несколько мгновений из тени веков. Незнакомка у К. А. Сомова – это, скорее, портрет актрисы, играющей роль, надевшей маску и размышляющей над недавно прочитанным стихотворением. На самом же деле, это портрет художницы Е. М. Мартыновой.

 

К. А. Сомов. Дама в голубом платье. 1897 – 1900

К. А. Сомов. Дама в голубом платье. 1897 – 1900

 Тончайшая игра полутонов создает лирическое настроение. Тонкость колористического вкуса проявляется в живописной фактуре – матово-блеклый колорит, струящийся мазок, который вторит плавной линии контура. Точность рисунка и гибкость штриха придают некоторую сухость и декоративность, подчеркивающую артистизм изображенной дамы. В качестве фона искусно обыгран условный стилизованный пейзаж, опять же вызывающий ассоциацию не столько с настоящим пейзажем, сколько с театральными кулисами. Подобного рода стремление воссоздать вымышленный мир - уход от духовно оскудевшей реальности и полное погружение в мир творчества в полной мере соответствует новым эстетическим запросам эпохи. Такая парадигма проявляет себя во многих работах мастеров творческого объединения «Мир искусства», к которому и принадлежал К. А. Сомов.

Пожалуй, наиболее склонным к театрализации образов, фантасмагории и мистицизму был М. А. Врубель – его живопись кажется таинственным эзотерическим откровением в красках. Он стремился воплотить красоту и узреть её внутреннюю тайну, приоткрыть завесу загадки самой сути прекрасного. Идея такого поиска близка новым веяниям эпохи и отчетливо перекликается с тем, что мы можем наблюдать и в поэзии того времени, и в музыке, и в театре. Достаточно вспомнить строки Ивана Бунина, написанные в 1901 году:

Ищу я в этом мире сочетанья,

Прекрасного и тайного, как сон…

Это, конечно же, не кредо и не призыв, но четкая и меткая формулировка творческой парадигмы литературно-художественной среды рубежа веков.

М. А. Врубель избирает весьма оригинальную и уникальную в своем роде манеру письма. Он пишет не формами, не объемами, а дробящимися мелкими плоскостями, подобными мозаике, мерцающей во мраке…

Он часто создавал портреты своей жены Н. И. Забелы-Врубель, играющей в театральных постановках, в образах различных персонажей – то она предстает в образе Гретель, то в образе Царевны-Лебедь из оперы Н. А. Римского-Корсакова по мотивам сказки о Царе Салтане.

Картина-портрет Царевна-Лебедь была создана на самом рубеже веков, в те тревожные времена, предвещавшие череду драматических перемен.

 

М. А. Врубель. картина Царевна-Лебедь. 1900 г.

М. А. Врубель. Царевна-Лебедь. 1900 г.

 

Ощущение трепетного движения прекрасно выражено колористическим решением. Сиреневатые и холодные темно-голубые блики словно бы вступают в драматическое противостояние с мажорными розоватыми и желтоватыми вспышками световых рефлексов, усиливая глубину звучащего диссонанса, в красках повествующего о противоречии между мечтой и реальностью, небесным и земным, духовным и мирским, возвышенным и приземленным. Волнующая своей таинственностью фигура изображена в бурном движении, словно бы она взмахивает со всей силы белоснежными крылами, из последних сил пытаясь взлететь прямо на глазах удивленных зрителей. В огромных широко открытых глазах как будто бы застыли крупные капли слез, поблескивающих в унисон бликам пламени заката, объединяющих цвета картины в столь сложном колористическом единстве. Что это – неразгаданный символ или же виртуозно сыгранная роль, а может быть исполненное экзальтированной поэтичности отображение внутренних тонких движений души художника? Пожалуй, каждый зритель должен сам найти ответ, а лучше – просто не задумываться над этим, а наслаждаться искрометной красотой, затрагивающей скрытые струны человеческой души, пробуждающей в глубине сердца волшебную сказку. 

Художники всех врем вдохновлялись образами женщин – сильных и волевых или хрупких и ранимых, простых и скромных или экстравагантных и смелых, зрелых и исполненных груза житейских забот или юных и наивных, естественных и земных или же утонченных и манерных… В череде женских портретов, созданных наиболее даровитыми отечественными мастерами в конце XIX века, нашло отражение новое для тех времен понимание женщины, более раскрепощённое, свободное от вековых предрассудков и, казалось бы, порой бросающее вызов традициям, но, в то же время, тесно связанное с православной духовностью и с философско-интеллектуальными исканиями творческой интеллигенции того времени. Рассмотрев в настоящей статье лишь некоторые примеры, мы смогли убедиться в том, насколько внимательны мастера кисти к индивидуальным особенностям моделей, сколь чутко понимают они природу женской души и как искренне восхищаются они женской красотой!

Искусство всегда помогает нам глубже понять самих себя, по-новому взглянуть на собственную жизнь и на мир вокруг. И может быть, взглянув на прекрасные творения художников, современные женщины, поглощенные чередой повседневной суеты, вспомнят, что и в них живет прекрасная таинственная незнакомка...

 

Все произведения - Общественное достояние

 

Лукашевская Яна Наумовна, искусствовед, независимый арт критик, куратор выставок, 2011 год, wm-painting.ru.


 

Ссылки

Женский портрет конца 19 века

 



От: Лукашевская Яна Наумовна,  






Скрыть комментарии (1)

UP
Noskov   Активность: 4370  Апрель 19, 2018


Спасибо! Полезная статья.

  1



Вход/Регистрация - Присоединяйтесь!

Ваше имя:
Комментарий:
Avatar
Обновить
Введите код, который Вы видите на картинке выше (чувствителен к регистру). Для обновления изображения нажмите на него.


Похожие темы: