Опубликовано: Май 31, 2010
Скульптура — один из видов изобразительного искусства, который отражает реальную жизнь, пользуясь особыми способами и средствами; единственный вид, дающий объемно-пространственные изображения материальных предметов.
Слово «скульптура» происходит от латинского слова sculptura, что означает «ваяние», «вырезание», «высекание». Иногда вместо «скульптура» говорят или пишут «пластика». Исторически эти слова являются синонимами, т. е. обозначают одно и то же, только «пластика» происходит от греческого слова plastike. И все же в настоящее время термин «скульптура» является более точным, потому что он не несет в себе никаких других понятий, «пластика» же приобрела еще два значения. Во-первых, этим словом стали называть технику скульптуры из мягких материалов, во-вторых, определять им конкретные особенности и достоинства произведений. Многие книги и учебники формулируют пластику, как «ритмическое сочетание объемных форм и масс, а также выразительную передачу поз, движений, жестов и вообще всех элементов произведения».
Почти исключительный предмет изображения в скульптуре — живые существа, люди и животные, ее основное внимание посвящено человеку, человеческому облику и образу. Живущее, трепетное, постоянно меняющееся она запечатлевает в материалах, которым суждено прожить века. В этом ее первая и главная особенность.
По сравнению с живописью она охватывает довольно ограниченный круг явлений. Живопись вбирает в себя все краски мира, передает такие явления, как свет и тень, туман и воздух. Скульптуре это недоступно. Называя свое произведение «Вдали музыка и огни», выдающийся русский скульптор Анна Голубкина (1864—1927) не пыталась передать ни света, ни звуков: она просто изобразила трех мальчиков, мечтательно прислушивающихся к чему-то. По пути олицетворения, персонифицирования понятий шел и другой известный скульптор — Степан Эрьзя (1876—1959): растрепанные волосы, сведенное конвульсиями лицо, раскрытый в неудержимом вопле рот — такова скульптура, названная им «Ужас».
В живописи можно воссоздать пейзаж, натюрморт, написать цветок, букет, дерево. В скульптуре изображение растений очень ограниченно и встречается редко; элементы природы, пейзажа, бытовые предметы, как правило, изображаются лишь как среда, окружающая человека, как вещи, которыми он пользуется в жизни. «В скульптуре показ неживого предмета, в особенности машин, крайне неблагодарен, — писала замечательная советская художница Вера Мухина (1889—1953). — Это всегда шестерня, которая не крутится, ремень, который не тянет. Мы, скульпторы, всегда бессильны были оживить машину. Но всякое живое создание природы в руках скульптора оживает». Только в последние десятилетия появились попытки воссоздать в скульптуре отчужденные от человека вещи, но в большинстве случаев эти попытки производят впечатление не столько художественного осмысления действительности, сколько имитации ее. Зато скульптуре дано то, чем не обладает ни живопись, ни графика: она владеет осязательными, реальными объемами, трехмерной формой, имеющей соответствующую материалу весомость. В ее распоряжении подлинные глубина, округлость, масса — все то, что живопись передает лишь иллюзорно. Если в живописи можно изобразить тень, то скульптура сама ее отбрасывает. Изваяние можно обойти со всех сторон, потрогать — это твердый, ощутимый мир реальности.
Благодаря трехмерности, реальной осязательности формы скульптурные изображения иногда воспринимаются как живые люди. Древнегреческий миф о Пигмалионе, изваявшем из мрамора прекрасную женщину и влюбившемся в нее, по отношению к живописи вряд ли был бы возможен. Не случайно писатель Кассиодор, говоря о скульптурном убранстве площадей Древнего Рима (есть сведения, что число бронзовых и мраморных статуй достигало на них десяти тысяч), восклицал: «Кажется, что в стенах Рима живет еще другой народ, состоящий из статуй!»
Для скульптуры характерно влечение к возвышенным сюжетам и темам, к образам, утверждающим человеческое достоинство, к показу людей, прекрасных физически и духовно. Ее произведения могут быть просты по композиции, но никак не будничны. В скульптуре можно воссоздать стоящего человека, So ни в коем случае человека, стоящего в очереди. «А стоило ли беспокоить скульптуру по этому поводу?»—спросил известный советский скульптор Александр Матвеев (1878—1960), когда некий студент показал ему эскиз на ничтожный, почти анекдотический сюжет. Стихия случайности, нетребовательной занимательности чужда ей; к воссоздаваемым событиям она относится с взыскательной строгостью, к человеку — не просто как к живому существу, но как к творцу и созидателю жизни, воплощающему в себе вечные законы природы. «Нужно, чтобы это выражало вечность», — говорил Аристид Майоль (1861 —1944), работая над фигурами женщин, оплакивающих павшего воина.
Как правило, периоды расцвета скульптуры в той или иной стране связаны с ростом национального самосознания, общественного подъема, всенародного воодушевления — с эпохами исторического подъема. Одного из величайших своих взлетов русская скульптура достигла после Отечественной войны 1812 г.: за короткое сравнительно время в Петербурге были созданы шедевры, и поныне RO многом определяющие лицо города, — скульптурное оформление Адмиралтейства и Михайловского дворца (ныне Государственного Русского музея), колесница с богиней Славы на Нарвских триумфальных воротах, группа «Победа» на аттике арки Главного штаба.
Скульптура — искусство героическое, наиболее полно выражающее человеческие и гражданские идеалы своего времени. Именно поэтому она чрезвычайно сильно воздействует на зрителя — в этом отношении ни одно живописное произведение не сравнится с памятником. Турист, на несколько дней приехавший в Ленинград и постаравшийся за эти дни увидеть и сам город, и его музеи, может забыть многие полотна Эрмитажа, но никогда не сотрутся в его памяти клодтовские кони и «Медный всадник».
От: Бирюкова Ирина
Скрыть комментарии (0)
|
